Герман Лукьянов (р. 1936)

Очерк из книги Ефима Барбана «Джазовые портреты» (2006 год)

«Все, что он пишет, сохраняет важнейшие атрибуты джаза»
Ефим Барбан

Понятно, что нет пророка в своем отечестве. И все же трудно привыкнуть к обескураживающей российской беспечности в отношении крупных явлений отечественной культуры. Джаз в России долго воспринимался как нечто вульгарное и художественно второсортное. А между тем джазовая музыка Германа Лукьянова – явление высокого искусства и к тому же искусства мирового класса. К сожалению, творчество московского трубача, флюгельгорниста и композитора оказалось практически невостребованным, оно плохо и очень неполно документировано: полдюжины пластинок за 40 лет работы – таков удел выдающегося музыканта. Однако у российских джазменов существует свой, гамбургский, счет, и в этой среде у Лукьянова репутация одного из признанных лидеров российского джаза.

Герман ЛукьяновВ джазе, как и в искусстве вообще, личностная значительность и уровень художественного дарования музыканта не всегда совпадают. Герман Лукьянов избежал этой дихотомии. В его жизни и искусстве человек и музыкант существуют как целокупное и равноодаренное существо. И это свойство лукьяновского творчества наделяет его музыку не только серьезным эстетическим смыслом, но и заметным этическим напряжением – вещь чрезвычайно редкая в джазе.

Талант Лукьянова – это соединение недюжинного инструментального мастерства и незаурядного умения писать музыку. В нем счастливо соединились устная и письменная культуры – искусство импровизации и искусство компонирования. В эпоху барокко в европейской музыке появился итальянский термин grave, которым композиторы обозначали свое стремление к серьезному и высокому в своих сочинениях. Термин этот много раз встречается в партитурах Баха. Большая часть композиций Германа Лукьянова могла бы быть обозначена этим термином, в джазовой музыке, которую он пишет и исполняет, ощущается духовная устремленность к экзистенциальным ценностям человеческого бытия.

Он не приемлет фри-джаз и импровизаторский произвол.

Одна из черт лукьяновского характера многое определяет в его художественных принципах: нонконформизм, бескомпромиссность подхода к искусству и многим жизненным реалиям. Любопытно, что при всех признаках музыкального новаторства (А Герман Лукьянов как музыкант и человеческий тип – явный ниспровергатель устоев), музыка московского джаз-ансамбля «Каданс» эстетически не выходит за рамки прогрессивного мейнстрима. Для Лукьянова в музыке существует незримая эстетическая черта, которую художника, по его мнению не должен переступать. Он не приемлет фри-джаз и импровизаторский произвол – в его музыкальном космосе всегда царит культурный порядок.

За внешним академизмом его композиций ощущается глубинное тектоническое бурление музыкальной лавы.

Логичность музыкального мышления, строгая архитектоника формы, нередко при сложнейшем полифоническом движении музыки, – отличительные черты его композиторского и импровизаторского мышлений. Сам Герман Лукьянов признается, что своим творчеством стремится, в частности, доказать, что джазом может быть и полностью написанная музыка. Однако за внешним академизмом его композиций ощущается глубинное тектоническое бурление музыкальной лавы, придающее им подспудную свинцующую эмоциональность. Все, что он пишет, сохраняет важнейшие атрибуты джаза. Не побоюсь назвать Германа Лукьянова самым культурным джазовым музыкантом России.

Герман ЛукьяновГерман Константинович Лукьянов родился 23 августа 1936 года в Ленинграде в семье поэтессы Музы Павловой. На фортепиано играет с 7-ми лет, на трубе – с 17-ти. Музыкальное образование получил в Московской консерватории, окончив ее по классу композиции у Арама Хачатуряна. С середины 50-х годов выступает как джазовый трубач, флюгельгорнист и пианист; профессионально – с начала 60-х. С 1978 года руководит московским джаз-ансамблем «Каданс». Автор множества получивших высокую оценку критики джазовых композиций.

Встретившись однажды с Германом Лукьяновым, я попросил его разъяснить, в чем, по его мнению, главное отличие джазового музыканта от музыканта симфонического оркестра. В ответ он провел такую образную параллель:

«Если по проволоке идет музыкант симфонического оркестра и он не падает и благополучно проходит от одного конца до другого, то все аплодируют, восхищаются и говорят, что партия исполнена блестяще. В джазовой музыке, чтобы вызвать такую же реакцию, мало просто пройти по проволоке. Нужно на ней еще плясать, одной ногой крутить круги, на шее у тебя должны вертеться кольца, и при этом ты еще должен жонглировать булавами».

Примерно таким канатоходцем и остается в джазе Лукьянов. Он и музыканты его ансамбля исполняются сложные полифонические и политональные композиции и одновременно импровизируют, включая в партитуру не уступающую ей по художественному качеству спонтанную музыку.

Не лишним будет добавить, что Герман Лукьянов еще и самобытный поэт. Он пишет лапидарные афористичные, как фразировка Майлса Дэвиса, стихи. В своем верлибре он сам изложил мотивацию и смысл своего творчества:

Флюгельгорн, милая, это –
Слуховая трубка, через которую
Люди во время концерта
Слушают ритмы моего сердца.


Фрагмент из книги Ефим Барбан. Джазовые портреты
Издательство: Композитор. – Санкт-Петербург. – 2006.

КОММЕНТАРИИ 2

  1. Барбан, конечно, был в своё время заметным автором. Но хотя бы для приличия, готовя к включению в книгу текст многолетней давности, мог бы поинтересоваться, что Герман Константинович уже около 20 лет НЕ ИГРАЕТ на флюгельгорне. Нынешние его инструменты – альтгорн и тенор-горн, духовые ещё более низкого тембра.
    Собственно, как и Ваши редактора могли бы поинтересоваться точно тем же, хотя бы заглянув на его официальную страничку.
    И насчёт “не приемлет фри-джаза” – было верно 30-35 лет назад, но в 2007-2012 гг. у Германа в ансамбле основным солистом был альтист Алексей Круглов, один из лидеров нынешнего российского фри-джаза.